Анапа 1855 года в зарисовках Уильяма Симпсона и воспоминаниях Лоуренса Олифанта
В начале октября 1855 г. Анапу посетил знаменитый британский художник-баталист и военный корреспондент шотландского происхождения Уильям Симпсон. Четырьмя месяцами ранее, в разгар Крымской войны, военные сооружения Анапы были разрушены собственными защитниками, чтобы избежать захвата вражеским десантом англо-французских войск. Город и окрестности до конца войны занимали турецкие войска Мустафа-паши и черкесские отряды Сефер-бея Зана, входившие в антироссийскую коалицию. Пробыв два дня в Анапе, путешественник сделал зарисовки плана крепости и постройки главной улицы. Рисунки художника демонстрируют состояние города осенью 1855 г. глазами непосредственного очевидца событий Крымской войны. Эскизы Уильямом Симпсона опубликованы в 1880 г. в Лондоне отдельным альбомом «Sketches made during the Campaign of 1854-55 in the Crimea, Circassia and Constantinople».
Уильямом Симпсон родился в Глазго (Шотландия) в 1823 году и начал художественную карьеру учеником литографа. В 1851 году он переехал в Лондон, где продолжал работать художником в ряде издательских фирм. В 1854 году, вскоре после начала Крымской войны, Симпсону поручили создать изображение города Севастополя в осаде. Художнику пришлось вести переговоры с издательствами о командировке в непосредственное место событий, поскольку ни один британский художник еще не побывал в Севастополе и исходные материалы для работы отсутствовали. Вскоре литографская фирма «Colnaghi and Co.» предложила ему отправиться в Крым и сделать эскизы военных действий для компании.
Уильям Симпсон прибыл в Крым 15 ноября 1854 года. Художник пропустил сражения начала войны, но успел зафиксировать события осады и штурма Севастополя. В командировке Симпсон сделал сотни зарисовок людей и мест. Скетчи отправлялись официальной военной почтой в Лондон. Позже художник использовал наброски в качестве подготовительных этюдов для создания серии цветных гравюр со сценами войны. Два альбома литографий Симпсон посвятил королеве Виктории. Издания с восьмьюдесятью одним изображением вышли в мае и июне 1855 года под общим названием «The Seat of the War in the East». За свою работу над Крымскими баталиями художник получил прозвище «Крымский».
Накануне падения Севастополя Уильям Симпсон познакомился с Генри Пелэм-Клинтоном, герцогом Ньюкасла, который предложил художнику после завершения штурма города сопровождать его в морском круизе по восточному побережью Черного моря и сделать «несколько набросков». Художник с удовольствием принял предложение посетить «Черкесию», о чем писал в автобиографии.
The autobiography of William Simpson, R. I. (Crimean Simpson). 1903. Р. 67-69.
«У меня до сих пор хранится письмо от герцога, датированное 21 сентября 1855 года, в котором говорится что сэр Эдмонд Лайонс назначил корвет Highflyer отвезти нас в Черкесию, в „следующею среду“ 26 сентября. Эта поездка была самым приятным завершением грандиозной драмы, ныне завершённой — осады Севастополя. Я помню, как кто-то в то время сказал, что до Крымской войны количество британцев, посетивших Черкесию, можно было пересчитать по пальцам одной руки… Посещение такой страны представлялось мне в высшей степени интересным развлечением… В нашей компании был сэр Освальд Брайерли, художник-маринист, годом ранее служивший на Балтийском флоте. По ходу дела мы подбирали и других выдающихся людей.»
Корабль «Highflyer» отправился из Севастополя, как и планировалось, 26 сентября. Путь пролегал вдоль южного берега Крыма. 29-го сентября путешественники сделали короткую остановку в Керчи.
1 октября 1855 года британцы высадились на пирсе Анапы. В компании «выдающихся людей» был дипломат, путешественник и писатель южноафриканского происхождения Лоуренс Олифант. В книге 1856 г. «The Trans-Caucasian Campaign of the Turkish Army Under Omer Pasha: a Personal Narrative» он описывает увиденное в этот день. Зарисовки Анапы Симпсона могли бы стать отличными иллюстрациями к рассказу Олифанта.
Laurence Oliphant. The Trans-Caucasian Campaign of the Turkish Army Under Omer Pasha: a Personal Narrative. 1856. Р. 6-14.
«Вечер застал нас в пути, и на следующее утро при свете дня я посмотрел через иллюминатор своей каюты на стены Анапы. Со стороны моря в её облике не было ничего особенно привлекательного. Форт построен на изогнутом мысе, который образует надежную бухту и представляет собой отвесный утес высотой в пятьдесят футов. Укрепления, расположенные вдоль вершины этого утеса, были взорваны русскими перед эвакуацией. Слева простирается широкая равнина, орошаемая медлительным ручьем, на котором, в нескольких милях от его устья, расположены две казачьи станицы, ныне опустевшие. Задний план города образует гряда песчаных холмов, покрытых кустарником высотой около пятисот футов».
«На маленьком пирсе нас встретило несколько черкесов, чей внешний вид хорошо рассчитан на то, чтобы произвести впечатление на незнакомца, впервые посещавшего их страну. Их меховые шапки, высокие, как у гренадера, подчеркивают смуглые, высушенные солнцем, неправильные черты лица; в глазах горит огонь, а губы сжаты, что свидетельствует о мужестве и решительности, которые они так неизменно проявляли в своих длительных сражениях с русскими. Их длинные пальто, распахнутые на груди, доходят до колен и перехвачены на талии кожаным поясом. Рубашка прикрывает грудь и плотно застегивается на шее. Восемь или десять трубочек из кости содержат порох, расположены в ряд на каждом лацкане пальто и являются самой яркой деталью костюма. Пояс украшен множеством ножей и пистолетов. Короткий меч висит с левой стороны, а винтовка, покрытая чем-то вроде войлока, болтается у них за спиной и дополняет воинское снаряжение. Красные или желтые брюки ниже колена закрываются гетрами разного цвета, а красные туфли, сидящие теснее, чем индейские мокасины, создают самую совершенную обувь, которую я когда-либо видел. Живописный эффект этого костюма усиливается самой независимой осанкой, беззаботностью и уверенностью в себе, которые наводят на мысль, что они, вероятно, понимают, как пользоваться оружием, которым они так щедро снабжены. Когда мы перебрались через груду обломков через пролом в стене, то оказались на главной улице этого места. Однако она была даже в более плачевном состоянии, чем те, что мы видели в Керчи. Если турки безжалостны в разрушительных работах, то сами русские еще лучше понимают искусство приведения в негодность каждого жилого дома и каждого орудия, и вряд ли они могут жаловаться на разрушения, причиняемые их врагами, когда они сами подают столь блестящий пример».
«Всадники-черкесы на маленьких жилистых пони скачут галопом во всех направлениях. Их седла высокие и узкие, а стремена настолько короткие, что колено находится почти под прямым углом к лошади. Они чувствуют себя как дома только верхом на лошадях и собираются кучками на углах улиц или спешиваются, чтобы обыскать какой-нибудь уже основательно разрушенный дом в надежде найти еще добычу. Они наблюдали за нами с немалым любопытством, когда мы подошли к дому, который Сефер-Паша привел в приличный вид, и где сидящего на высоком диване и покуривающего свой чубук мы застали его со своим двором. Приемная была заполнена черкесской знатью высшего ранга, которая приветствовала нас, когда мы проходили мимо, а затем столпилась у дверного проема, чтобы наблюдать за происходящим. Времяпрепровождение там состояло из трубок, кофе и разговоров, в результате которых у нас сложилось не очень благоприятное впечатление о представителе блистательной порты в этих краях…»
«Завершив наш визит к Сефер-Паше, мы прогулялись по укреплениям Анапы и были поражены упорством, с которым русские разрушали все, что было связано со средствами обороны. За одним или двумя исключениями, цапфы были сбиты со всех орудий, платформы сожжены, а кое-где укрепления сровняли с землей. Мы обнаружили здесь расквартированную группу французских инженеров; их послали взорвать укрепления со стороны моря. Однако Сефер-Паша так решительно возражал против любого разрушения того, что он считал столицей своего правительства, что подстрекал черкесов выступить против этой работы…»
«С одной точки нам открывался обширный вид на равнину, и мы могли различать отряды конных черкесов, появляющихся тут и там из облаков пыли или перегоняющих скот в сторону города. Все дома в Анапе изолированы друг от друга и разбросаны повсюду без особых попыток к регулярности».
«Больница была красивым зданием; сейчас у нее нет крыши и она частично разрушена. Однако церковь с ее зеленой крышей и колокольней (с которой был снят колокол) находится в хорошем состоянии и превращена в мечеть Мухаммеда. Мы вошли в дом, который, очевидно, был полицейским участком, и по колено увязли в русских документах вместе с двумя или тремя черкесами, которые казалось, проявляли большой интерес к нашим действиям. Мы попытались выучить несколько слов на их языке. Но звуки были настолько безнадежными, что после продолжительного чихания и кашля мы в отчаянии отказались от этой попытки».
«Меня поразил эпизод, произошедший во время прогулки по городу, как имеющий при существенных обстоятельствах особое значение. Красивый старый черкес, сопровождаемый своим оруженосцем или пажом, стоял, разглядывая коллекцию пушечных ядер и боеприпасов, когда мимо случайно прошел старый турок, который не выдавал себя за часового, безапелляционно велел ему двигаться дальше. Черкес либо не услышал, либо не обратил внимание на эту команду. Турок с самым оскорбительным выражением лица бросил в пажа большой обломок дерева, который попал в лошадь. Ее хозяин понял намек и двинулся дальше, не произнеся ни единого слова протеста. Если бы этот инцидент произошел за пределами крепости, вполне вероятно, он закончился бы несколько иным образом.
В Анапе я перевелся на борт «Циклопа» вместе с мистером Элисоном, который направлялся вдоль побережья Черкесии по делам дипломатической службы».
Лоуренс Олифант пробыл в Анапе один-два дня и далее на другом корабле отправился в крепость Суджук-Кале на месте современного Новороссийска.
3 октября компания путешественников с большим отрядом черкесов отправилась на восток к реке Кубань. Во время перехода Уильям Симпсон сделал несколько набросков. На одном из рисунков художник изобразил выступление герцога Ньюкасла перед группой черкесов вблизи современной станицы Варениковской. 4 октября путешественники сушей добрались до Суджук-Кале, где уже их ждал корабль «Highflyer».
30 марта 1856 г. участниками Крымской войны был подписан Парижский мирный договор, по условиям которого Анапа и другие крепости возвращались Российской Империи. Турецкие войска покинули Анапу в середине июля 1956 г., а перед уходом, как и русские годом ранее, подожгли все постройки и взорвали укрепления.
© Сергей Евсюков, научный сотрудник отдела археологии.
Все материалы данного сайта являются объектами авторского права. Запрещается копирование, распространение или любое иное использование информации и объектов без предварительного согласия правообладателя.
